Книга Светлик Тучкин и Пузырь желаний  - Виктория Ледерман

После занятий по интересам все вернулись в класс, расселись по местам и стали готовить домашнее задание. Все, кроме Светлика. Он ушёл на свободную заднюю парту и принялся рисовать в черновике зелёной ручкой, которую нашёл в пенале. Дарья Антоновна несколько раз проходила по классу и задерживалась возле него. Она смотрела на зелёный зáмок, зелёных рыцарей на зелёных лошадях, едва заметно качала головой и шла дальше. Наконец она не выдержала, села рядом и тихо спросила:

– Сынок, это долго будет продолжаться?

– Нет, скоро дорисую, – сказал Светлик, усердно закрашивая большой рыцарский щит. – Правда, красиво?

– Хватит паясничать! Почему ты не делаешь задание? Посмотри, все пишут упражнение, а ты рисуешь.

– Я же сказал – я не умею писать. Вернее, умею немного, но только в прописях. И ещё в другой тетради.

– Ничего не понимаю! В какой другой?

Светлик раскрыл тетрадь по русскому языку:

– Ну вот, смотрите – здесь линейки широкие, я в такой тетради никогда не писал. Мне надо узкую линейку.

– Светлик, ты надо мной издеваешься? – Дарья Антоновна понизила голос до шёпота. – Вчера на доске число отказался писать, а теперь про тетради какие-то глупости придумываешь… И прописи, и узкая линейка остались в первом классе. Мы уже давно пишем в этих тетрадях.

Она перелистнула несколько страниц назад.

– Вот! Ты писал упражнение, всё чисто и красиво, оценка пять. Ты меня хочешь убедить, что вдруг ни с того ни с сего разучился писать?

Вместо ответа Светлик подвинул к себе тетрадь и принялся выводить фразу, которую писал в прописях последний раз, когда ещё был первоклассником: «У Аллы скакалка. А у Наты?» Он честно старался и выводил слова очень медленно и аккуратно, как требовала от них с Родькой бабушка. Но всё равно получилось косо и криво. Неровные буквы скакали по широкой строке, то подпрыгивали, то съезжали вниз за линию.

– Вот видите? – огорчённо вздохнул он. – Не получается с широкой линейкой. И я ещё не все письменные буквы выучил, только до «Р» дошёл. Могу ещё показать, как я читаю, но только по букварю. Хотите?

– Ну всё, с меня хватит! – вдруг громко воскликнула Дарья Антоновна и шлёпнула тетрадью о парту. Ребята в классе подняли головы, а Ариша кинула на Светлика многозначительный взгляд и постучала пальцем себе по лбу.

Домой они ехали молча и потом целый вечер не разговаривали. Но перед тем, как лечь спать, Светлик спросил:

– А если мама – учительница, разве она может ставить своему сыну двойки?

– Может, – ответила Дарья Антоновна. – Если он не хочет учиться и не делает домашнее задание. Это дома он сын, а в школе – просто ученик. Плохо ответил – получил двойку. Или ты думал, что я тебе её не поставлю, потому что я твоя мама?

– Ну… мама же должна помогать… если она учительница.

– Помогать, но не учиться вместо тебя. Помнишь, о чём мы с тобой договаривались перед школой? Когда ты просился ко мне в первый класс?

– О чём?

– Что спрашивать я буду с тебя больше, чем с других. И что ты будешь учиться так, чтобы мне не было за тебя стыдно. Чтобы никто не сказал, что я ставлю тебе пятёрки только потому, что я твоя мама. А сегодня что получилось?

– Что?

– Ты нарушил все свои обещания, вот что, – устало сказала Дарья Антоновна. – Ложись спать. Надеюсь, завтра ты придёшь в себя, возьмёшься за ум и начнёшь исправлять всё, что натворил сегодня.

Светлик послушно улёгся в постель, но спать не мог. Лежал, ворочался с боку на бок и горько вздыхал. Ему было жаль своих родных, которые теперь бок о бок жили с какимто чужим подкидышем и даже не подозревали об этом. Жаль Дарью Антоновну, которая надеялась, что завтра всё наладится и её сын станет прежним. Но больше всего ему было жалко себя. Он так хотел, чтобы ему хорошо и радостно жилось, легко училось… А вышло всё шиворот-навыворот. И запуталось так, что теперь непонятно как распутывать.

Зачем нужен такой третий класс, где приходится учиться с утра и до самого вечера? И зачем нужна мама-учительница, если она не собирается ставить хорошие оценки просто так, а наоборот, заставляет трудиться больше всех в классе?

Утром Светлик попытался прикинуться больным, чтобы не ходить в школу. Но маму на этот счёт очень трудно провести, неважно, своя она или чужая. Мама никогда не поверит, что утром перед школой у тебя вдруг без всякой причины разболелся живот или голова. Или всё вместе. Можешь сколько угодно доказывать, что тебя тошнит, не слушаются ноги и не поднимаются руки. Хочешь не хочешь – окажешься в школе в положенное время, живой и вполне здоровый.

– Славик, ты принёс мой оранжевый фломастер? – спросила Ариша перед первым уроком.

– Нет у меня никакого фломастера, – угрюмо буркнул Светлик. И так настроение ужасное, а тут ещё она со своими глупостями.

– Это же ты его последний брал! – возмутилась Ариша. – Значит, он у тебя. Без оранжевого у меня не все цвета.

Она показала прозрачную упаковку, где лежало семь фломастеров и оставалось одно свободное место.

– Видишь? Ты же обещал поискать.

– Ладно, поищу, – проворчал Светлик только для того, чтобы она отстала.

Этот учебный день был похож на вчерашний. Одноклассники решали непонятные примеры, записывали сложные предложения и читали по учебнику длинные тексты. А Светлик сидел за своей партой и с тоской ждал звонка. Потому что совершенно ничего не понимал. Ему казалось, будто его посадили в тёмную комнату, в которой происходит что-то интересное и важное. Но он не может этого увидеть, потому что не знает, где включается свет. Он, словно слепой, шарит в темноте по стенам, ищет и никак не может найти выключатель… Потому что в этой комнате выключателя простонапросто нет.

Дарья Антоновна больше не спрашивала его и не вызывала к доске. А для чего вызывать? Она же видела, что он вчера не сделал ни одного задания и не прикоснулся ни к одному учебнику.

На уроке музыки Светлик немного оживился. По счастливой случайности класс разучивал ту самую зимнюю песню, которую он знал ещё с детского сада. Поэтому Светлику не нужно было читать слова песни по тетради, как делали остальные. Он единственный пел песню наизусть, и учительница музыки осталась им очень довольна. Она подошла к его парте, взяла дневник и сказала: